Перуджино – это прозвище. Уважительное. Перуджинец! Настоящее имя мастера – Пьетро ди Кристофоро Ваннуччи. Перуджино был родом из состоятельных мещан из Читта-делла-Пьеве. Бернардино ди Бетто ди Бьяджо был сыном дубильщика на окраине Борго-ди-Порта-Сантанджело. И прозвище у него было простенькое – Пинтуриккьо, что значит, в трактовке Александра Бенуа, «маляришко». Перуджинец был старше Маляришко на 8 лет, раньше начал путь в Живопись, раньше прославился. Их постоянно сравнивали. Это пошло от Франческо Матуранцио – учёного-гуманиста и мецената из Перуджи. В 1492 году Франческо Матуранцио писал: «И был там ещё один мастер, о котором много говорят, – Пенториккьо, а многие называли его Сордиккьо (от итальянского сордо – глухой). Он был глух и невзрачен, и так же, как мастер Пьетро был первым в этом искусстве, этот был вторым, и как второй не имел себе равных в целом мире».

Глухой – ладно. Но неврачный? Есть два автопортрета. Перуджино написал себя в красной шапочке в Колледжо ди Камбио в Перудже, а Пинтуриккьо – годом позже в тёмно-синем берете в капелле Бальони в Спелло. Перуджино – 54, Пинтуриккьо – 47. Можно сказать, что Пинтуриккьо сплагиатничал, но по мне его вариант более интересен. Портрет Перуджино самодовлеющий и никак – помимо прямого указания на авторство, не связан с циклом фресок. Пинтуриккьо ненавязчиво ввёл себя в сам сюжет Благовещения. Нескромно? Быть может. Но в изобретательности ему не отказать. Что же касается взрачности /невзрачности, пусть каждый решает для себя сам.

Тщеславный Вазари полагал, что Пинтуриккьо приобрёл известность гораздо большую, чем заслуживал. Бенуа считал Пинтуриккьо поверхностным, хотя и признавал, что слава Пинтуриккьо практически равна славе Перуджино. В минус Пинтуриккьо Бенуа ставил его "вечный праздник". «Ни одной драматической ноты мы не встретим у него, – писал он. – Если в оптимизме Перуджино есть слезливость сентиментализма, то в оптимизме Пинтуриккьо не найти и оттенка какого-либо серьёзного чувства». Критики, они такие. Им хочется драмы. Чтоб как у НТВ: «Скандалы. Интриги. Расследования»! )) Да, ничего этого у Пинтуриккьо в капелле Бальони на первый взгляд нет. Что есть совершенно чудесно! ))

В капелле 3 фрески. Слева – Благовещение. Тихая пастораль. Мария ни сном ни духом. Читает книжку. Читает нечто удивительное. Исайя предрекает ей: «Се, Дева во чреве приимет, и родит Сына…». Какого сына, от кого сына? Мария оглядывается. В комнате никого. В большом дверном проёме за оградой – райский пейзаж. Внезапно перед нею откуда ни возьмись возникает нарядно одетый архангел Гавриил с вестью, что она – Избранная. Мария удивлённо всплескивает руками – да не может быть! И в ту же секунду чувствует, что очень даже может. Ибо Бог-Отец на небесах не дремлет, посланный им голубь уже сел на её покорную головушку...

Удывлюсьянанэбодивляюсь я Александру Николаевичу! Как, как он не увидел драмы?! А решётки на окнах?! От кого они? Наверняка по бокам входа стоят стражники с пиками наперевес. Охраняют Марию. От соблазнов, коими бурлит жизнь рядом с её домом. Поблизости, у подножия горы, на которой наползает городок, похожий на Спелло – постоялый двор. Ржут кони, лают собаки, добрые молодцы за столом требуют жрачки. Крестьянка набирает воды в колодце, поглядывая в сторону дома Марии – бедная она, бедная, сидит, красавица, одна-одинёшенька взаперти...

И тут бац! златокудрый посланник с Небес. Оперением редкостной красоты , красавчик не хуже, чем у Беллини. Охраняли-охраняли, решётки из толстых железных прутьев на окна ставили, а ведь проник, принёс-таки Благую весть. Но опять же – новая интрига... Почему у Ангела в руке лилия только с шестью цветками? Почему оборвали седьмой? Кто? На что намекают с Небес? И почему потупила глазки Мария? )) Ответ знает лишь задумчивый парень на портрете. Ну не зря же он в комнате Марии...

Наконец, третья фреска – Диспут с книжниками. Она в капелле справа.

Как известно, из Назарета Христос с родителями ходил на Пасху в Иерусалим, а на обратном пути Иосиф с Марией его потеряли. Спешно вернувшись, на третий день они обнаружили его в Храме, где он спорил с мудрецами. Этот момент как раз и запечатлел Пинтуриккьо. Вот он! – Указывает рассерженный Иосиф на сына. Иосиф уже готов идти к нему, сделать атата и увести с собой, но Мария придерживает мужа за пояс. – Дескать, не мешай! Двенадцатилетний Христос в это время загибает (или, как принято в западной культуре, отгибает) пальцы, перечисляя книжникам свои аргументы. Поражённые мудростью подростка, учёные мужи в растерянности побросали свои умные книги наземь и только один – молодой и зелёный, всё ещё сомневающийся, изо всех сил прижимает к груди тяжёлый фолиант в красном сафьяне. Рядом стоят двое: некто в чёрном и некто в синем. Некто в чёрном – это заказчик фресок Троило Бальони, а некто в синем – его бухгалтер, приготовивший увесистый мешочек со звонким гонораром. Бальони довольно улыбается, счетовод же потупил глаза. Видимо, как у них, у счетоводов, обычно принято, раздумывает - а не переплатили ли мы этому Маляришке? ))

Ну и напоследок бросим взгляд на своды капеллы. Четыре севиллы на троне, изрекающие истины. Истины выбиты в мраморе...

Это Эритреа. Прилежная ученица, отличница! Что-то конспектирует... ))

А это Тибуртина. Самоуверенная особа. ))

Покинув Санта Мария Маджоре, мы поспешили вверх по улочке к церкви Сант Андреа, чтобы посмотреть тамошний шедевр Пинтуриккьо – картину «Мадонна с младенцем на троне и святыми». Но церковь была заперта. За два дня пребывания в Спелло мы так и не застали ее открытой.

А жаль. Так хотелось узнать, что же написано в письме, лежащем на табурете... ))

/ Продолжение следует.

Отредактировано Arial (2015-08-31 13:24:26)