Плакат "Родина - мать зовёт" был нарисован художником Ираклием Тоидзе в июне 1941 года. Смысл изображение на плакате состоял в том, что женщина ( Родина мать, собирательный образ матери ) зовет своих сыновей на помощь, встать на защиту родной земли. Образ «Родины-матери» в дальнейшем стал одним из самых распространённых образов советской пропаганды.

А все ли знают, что этот плакат - портрет конкретного человека?

Живописец Ираклий Тоидзе в июне 1941-го еще не был признанным мэтром, хотя поражающие изобретательностью иллюстрации к поэме Шота Руставели «Витязь в тигровой шкуре» успели принести ему первую известность. Он – грузин, тбилисец, потомственный художник. Его отец, сын крестьянина Моисей Тоидзе, славился на всю Грузию как блистательный рисовальщик. Картины Тоидзе-старшего получили высокую оценку Ильи Репина и Максима Горького. Именно отец и стал первым учителем Ираклия Тоидзе. С 1922 года молодой художник трудился в «Окнах ГрузКавРОСТА», то есть осваивал жанр плаката. Он окончил Тифлисскую академию художеств, а в 1931-м переехал в Москву.

              Ираклий Тоидзе

Над новыми рисунками к «Витязю» художник работал и тем ранним утром 22 июня. Семья Тоидзе занимала тогда две комнаты в большой коммунальной квартире на Гоголевском бульваре: одна комната жилая, а в другой была оборудована мастерская.
Война уже уносила жизни людей на границе, но Москва ещё не знала об этом.

Ираклий Моисеевич размышлял над любимыми героями Руставели – и тут к нему в мастерскую вбежала жена Тамара Федоровна. Она только что услышала по радио голос диктора: «Сегодня в четыре часа утра, без всякого объявления…»
«Мама с шумом распахнула дверь, крикнула в отчаянии: «Война!» Видимо, выражение лица у нее было такое, что отец воскликнул: «Стой так и не двигайся!» Он был безумно талантлив, как губка в один миг улавливал и впитывал эмоции, которые обуревали человека. И сразу начинал делать наброски», – вспоминал Александр Тоидзе, сын живописца.
"Мама стояла у окна и позировала. У нее то и дело затекала поднятая вверх рука. Рукой она как-то растерянно указывала туда, за распахнутую дверь, где из уличного репродуктора только что прозвучало сообщение Совинформбюро о нападении фашистской Германии на СССР".

Жена несколько часов позировала, а Ираклий рисовал – один вариант за другим. На следующий день плакат был готов.
Это был не просто необдуманный порыв. Художник любил стихи, в том числе не самого популярного в 1941-м поэта-символиста Андрея Белого (1880–1934), с которым успел дружески пообщаться. В 1908 году Белый опубликовал стихотворение «Отчаянье». В нем – крик бессилия, видение гибели России. По тональности стихотворение вряд ли соответствовало настроениям 1941 года. Тем не менее Тоидзе прямо в сборнике стихов Белого подчеркнул карандашом несколько строк:

Довольно: не жди, не надейся –
Рассейся, мой бедный народ!
В пространство пади и разбейся
За годом мучительный год!
Века нищеты и безволья.
Позволь же, о родина-мать,
В сырое, в пустое раздолье,
В раздолье твое прорыдать…

«Не жди, не надейся, рассейся» – конечно, подобная риторика не для плаката, не для обращения к миллионам. Но главное было найдено: Родина-мать! Образ одновременно и очень личностный, и сплачивающий миллионы. Мать есть у каждого. И каждый солдат, отправляясь на фронт, защищает свою мать. В разлуке с родным домом любой боец в воспоминаниях в первую очередь обращается именно к ней. А если матери уже нет на свете – он встает на защиту родных могил…
Образ Родины-матери узнавался солдатами любой национальности как свой, родной и близкий.
Да и сама Тамара Теодоровна имела смесь испанской, немецкой, польской и еврейской крови. Кстати, в момент объявления войны, ей было всего 36 лет, но выглядела она ещё моложе.

              Тамара Тоидзе

Тоидзе намеренно «состарил» красавицу супругу,  чтобы придать ей образ матери всего народа. На фронт же уходили не только вчерашние школьники. И провожали солдат не только молодые матери. Обобщенный образ матери – седовласая женщина с сильными, натруженными руками. Тут не нужно было подчеркивать изящество.
Лик Родины на плакате Тоидзе не лишен суровости и выражения тревоги. Знаковый образ по законам массовой культуры должен был вызывать ассоциации с уже знакомыми сюжетами. Это утраивает действенность произведения. Поза Родины-матери чем-то напоминает мотивы других известных мобилизационных плакатов: на память приходят и образцы французской агитации 1915 года, и «Ты записался добровольцем?» Дмитрия Моора (1920). Но те плакаты динамичны, а Тоидзе избрал более трагический, величавый ритм – как и Александр Александров для песни «Священная война», написанной в те же дни. В народном сознании эти два шедевра слились воедино, и здесь не только содержательная, но и стилистическая общность.
В облике Родины-матери есть «ярость благородная», но есть и благородная сдержанность. Красное платье, красный широкий плат наброшен на плечи. Реалистическая прорисовка костюма лишь отвлекала бы от сути плаката, от главного посыла. Красный цвет – знамя, только так современники и воспринимали метафору Тоидзе. В правой руке мать держит лист со словами военной присяги:
«Я, гражданин Союза Советских Социалистических Республик, вступая в ряды Рабоче-Крестьянской Красной Армии, принимаю присягу и торжественно клянусь быть честным, храбрым, дисциплинированным, бдительным бойцом, строго хранить военную и государственную тайну, беспрекословно выполнять все воинские уставы и приказы командиров и начальников... "
Первый тираж плаката вышел уже через 5 дней после его создания  – более миллиона экземпляров. За ним последовали допечатки на 5 млн экземпляров – и это только в первые недели войны. Плакат Тоидзе вышел и на открытке, ее носили в кармане гимнастерки рядом с партийным или комсомольским билетом, рядом с фотографией матери.
В 1941 году войскам Красной армии нередко приходилось отступать, оставляя наши города врагу. Один молодой боец, уходя на восток, увидел на стене дома плакат и закричал:
«А как же моя мама?» Выбежал из строя, сорвал плакат, бережно спрятал его под гимнастеркой. И подобных фронтовых рассказов немало. Такова правда смертного часа: плакатный образ Родины-матери и сегодня пробирает до мурашек, а уж в военное время…

В стране, где ещё была жива память о религии, где невзирая на все официальные лозунги, в душе оставалась Вера в Бога, плакат воспринимался наравне с Изображением Богоматери.
В первый день войны художник создал самый мощный и впечатляющий плакат эпохи, который стал одним из слагаемых Победы. Ни один учебник, повествующий об истории той войны, не обходится без изображения Родины-матери. Для различных музеев Ираклий Тоидзе написал еще десяток авторских повторений великого плаката, а оригинал хранится в Третьяковской галерее…
Ираклий Моисеевич создал в своей жизни ещё множество произведений, на некоторых он тоже изображал свою супругу. Он был лауреатом четырех Сталинских премий всех возможных степеней — в 1941, 1948, 1949 и 1951 годах.
Но плаката такой эмоциональной силы больше не создавал.
⠀
Вторая часть 3-его вагона изображает окоп.
Первые оборонительные операции, нехватка опыта у большинства бойцов и первые потери. Декорации иллюстрируют фрагмент линии укреплений, окопов и траншей на передовой в битве за Москву.

Взятию столицы СССР Гитлер придавал огромное значение, падение города должно было продемонстрировать всему миру триумф «молниеносной войны». Советское командование уделяло особое внимание организации обороны дальних и ближних подступов к Москве: строительство оборонительных рубежей началось еще в июле, и в этих работах участвовало до 250 тысяч человек. В невероятно трудных условиях осуществлялось тыловое обеспечение войск, не хватало горючего, автотранспортных и ремонтных средств. Несмотря на это, 5 декабря 1941 года войска Красной армии перешли в контрнаступление, ставшее первым большим успехом в истории Великой Отечественной войны.